Ростан Тавасиев — современный осетинских художник из Москвы, чья главная тема творчества — искусство в космосе и то, каким оно может быть в будущем. Несмотря на то что многие его проекты, могут быть воплощены в жизнь лишь через тысячелетия, его произведения находятся сегодня в фондах главных московских и европейских галерей, а также в частных коллекциях по всему миру
Шесть лет назад Ростан, работая во Владикавказе с местными художниками, задумался — почему в Осетии, да и в целом на Кавказе, так мало фантастических произведений. Пытаясь ответить на этот вопрос, художник вместе с литературным журналом «Дарьял» выпустил спецномер, все рассказы которого были посвящены кавказской фантастике, и помог создать конкурс «Система знаков» — ежегодный опен-колл для писателей, в чьих произведениях кавказская культура переплетается с киберпанком, постапокалипсисом, sci-fi и полётами в космос.
Как родилась идея о кавказской фантастике, почему она была связана с творческими поисками самого художника и с чего стоит начинать погружение в этот мир — «Чернозём» поговорил с Ростаном Тавасиевым.
- От РЕДАКЦИИЧернозёмЭто интервью подготовлено совместно с литературным журналом «Дарьял» в рамках спецпроекта «Чернозёма» о кавказской фантастике. Продолжение интервью с Ростаном Тавасиевым, где он подробнее рассказывает об искусстве в космосе — читайте в номере журнала «Дарьял» за декабрь 2025 года или на их сайте.
глава 1
«а существует ли какая-то осетинская фантастика?»
Работа Ростана Тавасиева «Проект планетарной туманности CAPOS (PN) 0008 „Заячья Спираль“». Фото: sistema. gallery
Вы сказали, что идея об искусстве в космосе к вам пришла из фантастики. Как вы вообще обратились к этому жанру?
Когда я был маленьким, много читал. И где-то в 2010-х я думал, куда мне развиваться как художнику. Чтобы сориентироваться — нужно посмотреть, что будет в будущем. А откуда получить информацию об этом? В общем-то ниоткуда: либо всякие гадания, либо научная фантастика. Но с гаданиями сложно очень — там шансы 50 на 50, сбудется или нет. С фантастикой проще, хотя к будущему она отношения не имеет — это проекция наших желаний и страхов здесь и сейчас. Но из фантастики можно понять и представить, что человек хотел бы, чтобы было. Я стал думать в этом направлении, мне очень даже помогло.
Какую научную фантастику вы читали в детстве?
Рэя Брэдбери, ещё много читал всяких рассказов в журналах, чьих авторов я сейчас даже не помню. У меня нет любимого автора, мне в целом интересна возможность такого взгляда в будущее.
Какие свои работы вы бы отнесли к жанру фантастики?
«Капля креацина» — я стал рисовать фантастический сериал про искусство, частью которого являлись картины и графика. Мне было важно через сюжет посмотреть, что может происходить в мире искусства, если в нём появляется искусственный интеллект. Картины были частью того проекта.
Идея искусства, художника, галереи в фантастическом будущем уже несколько лет проходит через ваше творчество. Что именно вас так цепляет в ней?
Мне интересно увидеть границы искусства, понять возможные масштабы той деятельности, которой занимаюсь. Какой потолок у воображения? Или его нет? Это как, когда попадаешь в прекрасный дворец и тебе интересно узнать, где границы его парка, хочется забраться на самую высокую точку и посмотреть на всё сверху. Ровно так же мне интересно разобраться в искусстве, в его возможностях и перспективах. Простое любопытство к тому, чем я занимаюсь.
Кадр из осетинского фантастического фильма Монолог (2025), реж. Ассан Тамаев
Как в вашем увлечении фантастикой появилась Осетия?
У меня был проект про искусство в научной фантастике, и первый раз он был реализован в Осетии. Во Владикавказе была выставка с юными художниками, которым я предложил придумать произведения для какой-нибудь фантастической реальности. Это очень полезная практика, потому что мы, конечно, очень ограничены в ресурсах, а воображение наше — кажется, безгранично. Найти баланс между возможностями и воображением — счастье для художника.
Дело было в Национальной библиотеке, и мне стало интересно, а существует ли какая-то осетинская фантастика? Просто захотелось почитать. Оказалось, есть всего три книжки. В библиотеке, где десятки тысяч разных томов, фантастических — три.
Написанных именно осетинскими авторами?
Да. Я подумал, может, у осетин есть какой-то культурный запрет на размышления о будущем, такое же тоже возможно. Предложил собрать в библиотеке круглый стол и поговорил про национальную фантастику — возможна ли она вообще, интересна ли кому-нибудь? Выяснилось, что её даже кто-то пишет, что она всем интересна. Все любят смотреть MARVEL и ассоциировать себя с персонажами оттуда, но было бы классно себя не с Тором сопоставлять, а с кем-то более близким. Мне вообще захотелось посмотреть осетинский фантастический фильм, но такого никто не снимает.
Теперь уже сняли! [В июне 2025 года состоялась премьера осетинского фантастического фильма «Монолог». По его сюжету, пожилой осетин Гаппо, последний носитель осетинского языка и бывший астроном, встречает робота Гогки, с которым ему предстоит завершить главное исследование всей его жизни — прим. «Чернозёма»]
Да! Но в тот момент никто не снимал. И я стал рисовать афиши, представляя какими могли бы быть такие фильмы, показал их на выставке. Потом подумал: фильмы хорошо, но их же обычно снимают по книжкам? Дай-ка придумаю, как могут выглядеть такие книжки. Не обязательно было придумывать весь сюжет, я просто придумывал какие-то ходы и рисовал иллюстрации к написанному тексту.
Потом Алан Цхурбаев [главный редактор осетинского литературного журнала «Дарьял» — прим. «Чернозёма»] заинтересовался этой идеей, выпустил первый номер журнала «Дарьял», посвящённый фантастике, и мы стали с ним делать конкурс «Система знаков». Мне очень нравится читать то, что присылают авторы. В прошлом году я читал эти произведения вслух и столкнулся с такой особенностью мозга — после чтения вслух очень красивые сны снятся. Видимо, мозг наполняется образами, и начинают происходить процессы, которые делают сны интереснее.
глава 2
«Писателям искусство особенно неинтересно, им надо пострелять, побегать от хищников и чужих»
Работа Ростана Тавасиева «Астероид и кометы 0001». Фото: sistema. gallery
Вы сказали, что всё началось с проекта с молодыми художниками в Осетии. Что это было за событие?
Проект назывался «Искусство в воображаемом будущем». Когда я стал интересоваться фантастикой и искусством в фантастике, столкнулся с тем, что его там нет. Практически нет. Первым делом я посмотрел, интересуется ли этой темой кто-то ещё на свете. И, конечно же, да, есть английский коллега Гарет Оуэн Ллойд (Gareth Owen Lloyd) — он собрал историческую линеечку во времени, обращённую вперёд, с произведениями искусства, которые ему удалось найти в западной фантастике. Там у него около 30 произведений искусства.
В отечественной фантастике мне удалось найти с помощью участников форума Fantlab ещё… В общем, вместе с Гаретом Оуэном Ллойдом мы обнаружили около 60 объектов искусства в фантастике.
Искали именно в литературе?
В литературе и кино. Для меня, как для художника, это было как-то странно и удручающе. Я стал спрашивать у писателей: а что же вы, ребята, о нас не пишите? И выяснилось, что они не умеют придумывать произведения искусства. Это вполне естественно, я их очень хорошо понимаю. Им искусство особенно неинтересно, им надо пострелять, побегать от хищников и чужих. Да и читателям тоже на самом деле. А художнику хотелось бы чего-то такого увидеть.
Я понял, что надо попробовать самостоятельно подсветить эту тему, и обратился к коллегам-художникам, которые понапридумывали идей для фантастической реальности. Были анкеты, заполняя которую художник формировал у себя в воображении какую-то реальность и придумывал для неё произведения искусства.
С этим проектом мне удалось побывать примерно в 12 городах — от Владивостока до Калининграда — и собрать базу идей. Она есть в интернете в открытом доступе.
Работа Ростана Тавасиева «Эскиз туманности к проекту „Планетарные туманности“ № 15». Фото: sistema. gallery
Нашли что-то общее в идеях, которые придумывали художники?
Конечно! Про нежелание самостоятельно работать, про то, как бы всё переложить на какие-нибудь волшебные механизмы. Про то, чтобы произведения искусства оказывали невероятное воздействие физически: в комнате пусто, но то ли волны какие-то, то ли химия, то ли ещё что-то, и ты испытываешь катарсис, сам того не подозревая. Нет объекта, но есть воздействие. Разные тенденции, я их все так и не упомню.
Почему вы решили делать конкурс кавказской фантастики «Система знаков»?
Алан решил. Но мне кажется, конкурс — простая и понятная идея, чтобы узнать, есть ли отклик какой-то, есть ли люди, которым это интересно. А какие есть ещё пути? Как, например, у нас в искусстве происходит: когда тебе нужен широкий охват, ты объявляешь открытый конкурс, все могут присылать работы. Когда нужен гарантированный результат, ты либо объявляешь закрытый конкурс среди тех, кто точно справится, или напрямую обращаешься к конкретному человеку.
Тут же непонятно было, к кому обращаться. Это сейчас мы уже знаем конкретных авторов, которые пишут фантастику, но они появились благодаря конкурсу.
Сейчас в «Системе знаков» вы член жюри. По каким критериям оцениваете произведения?
Ой, это вообще самое сложное! Я сделал себе табличку, в которой 10 критериев. Эмоциональное воздействие, качество языка, интересность… Всё, что смог придумать, включая «кавказскость» — степень того, что называют «национальный сеттинг».
Оцениваю каждый пункт по десятибалльной шкале. У меня получается очень сложная цифра, но зато я максимально точен в своей оценке. Стараюсь посмотреть с разных сторон на то, что удаётся прочитать.
глава 3
«Темой был туризм, Но прислали постапокалипсис»
Работа Ростана Тавасиева из серии плакатов «Осетинские фантастические фильмы», 2019. Фото из личного архива Алана Цхурбаева
Получается, вы, уже не первый год читая все эти рассказы, с самого начала наблюдаете, как и куда движется кавказская фантастика. Какая, на ваш взгляд, её главная отличительная черта?
Сейчас всего третий конкурс, так что пока очень сложно разглядеть все тенденции. Может быть, проводя его в восьмой раз, сможем вернуться к этому вопросу, а так…
В прошлом году меня очень сильно удивил и показался особенным рассказ «Лали». Там про взаимопомощь в условиях постапокалипсиса, и это может быть национальным феноменом. По крайней мере мне хотелось бы так думать. Когда мы смотрим фильмы про зомби, обычно там максимум, что могут для тебя хорошего сделать — это пристрелить, если тебя укусили. Мало кто позаботится о том, чтобы похоронить.
Среди рассказов прошлого года действительно было много про постапокалипсис.
Да, хотя темой у нас был туризм. Но прислали постапокалипсис… В этот раз про космические путешествия и квантовую физику. Но мы не пытаемся формировать литературный процесс, мы его наблюдаем. Не знаю, как считает Алан, но я хочу просто смотреть, какое оно.
Какие темы или сюжетные ходы в прочитанных рассказах вас зацепили сильнее всего?
Все рассказы довольно разные — мне просто нравится, что они есть и что доставляют огромное удовольствие при чтение. И я действительно не то чтобы профессионал в оценке литературных произведений. В одном мне нравится что-то одно, во втором — другое, в третьем, что он кончился… Как бы, перед вами два лоточка с черешней: мне нравится, что они есть и что они полненькие. Вот это ощущение полноты жизни. А каждая конкретная ягода — всегда хочется съесть ещё одну, вдруг она вкуснее.
Работа Ростана Тавасиева из серии плакатов «Осетинские фантастические фильмы», 2019. Фото из личного архива Алана Цхурбаева
Как кавказский сеттинг влияет на сюжетные ходы в рассказах?
Это как раз важный момент. Мы видели, как поведут себя американские герои в сложной ситуации в космосе, в набирающей мощь китайской фантастике имеем возможность видеть, как ведут себя китайские герои. А вот как ведут себя в космосе осетины — мы пока присматриваемся. Ну, наверное, ведут себя так, как им свойственно себя вести на Земле.
Например?
Давайте почитаем, что напишут для третьего сезона конкурса. Но я надеюсь, что красиво и достойно.
Как вы думаете, почему люди на Кавказе, конкретно в Осетии, в принципе хотят писать фантастику?
Мне кажется, это довольно естественная потребность. Интересно, наверное.
глава 4
«использую фантастику в технических целях»
Работа Ростана Тавасиева «Капля креацина (Планета Мальгаут)». Фото: sistema. gallery
В одном из выпусков «Дарьяла», посвящённых фантастике, опубликовано и ваше произведение «Сфинкс». Почему вы сами захотели написать фантастический рассказ?
Не рассказ, а целый их цикл. Я придумывал, как сделать планетарную туманность. Посчитал смету, сколько она может стоить, как её сделать. Опубликовал это как альманах, а в литературном приложении попробовал описать, что будет, если такой проект решат осуществить. Чтобы до того, как нырнул в реку, представить, что будет. Опять-таки — использую свою собственную фантастику в технических целях. Чтобы понять, стоит ли это делать, будет ли воровство на строительстве такого огромного объекта, как будут инопланетяне воспринимать туманности, если они будут выглядеть по-другому, поднимется ли стоимость жилья на тех планетах, где лучше видна эта туманность или нет. То есть самые простые, бытовые какие-то вещи попробовал описать, чтобы иметь представление, а стоит ли вообще с этим связываться.
Какой получилась смета? Сколько стоит повлиять на туманность?
Там получилось 14 знаков, но поскольку это растянуто на 15 000 лет, в общем-то не такая большая сумма. К тому же это, наверное, единственная смета из тех, что мне доводилось считать, которая будет уменьшаться к моменту своей реализации, потому что технологии меняются.
В вашем собственном художественном творчестве осетинские мотивы особо не выделяются. Почему вы активно участвуете в литературной жизни Осетии, но в собственных произведениях искусства не стремитесь отразить осетинскую идентичность?
Я не уверен, что это так. Ещё бы дал себе время, пока жив — надеюсь какое-то время продолжаться. Сам я не пишу рассказов с осетинским сеттингом. В какой культуре я вырос, чем обладаю — то и проецирую вовне. Языка я не знаю… Я плохой осетин, но какой есть.
Мне кажется, национальные особенности являются частью личности, и они неизбежно проявляются в том, что бы ты ни делал. Их не скрыть, они всё равно присутствуют. Просто если вы представляете себе, что национальное искусство — это говор и люди в национальных костюмах, изображённые на фоне декора, то, наверное, оно всё-таки может быть и шире. Поскольку я родился, вырос и уже состарился в совсем другой среде, то реальность через меня преломляется чуть по-другому, но, на мой взгляд, всё равно какие-то национальные особенности присутствуют. Их можно найти и сформулировать, если захотеть и взяться, но мне кажется, это ни к чему. Наверное, это будет легче понять уже после моей смерти.
Работа Ростана Тавасиева из серии плакатов «Осетинские фантастические фильмы», 2019. Фото из личного архива Алана Цхурбаева
Думали ли вы уже не о журнале, а об издании книги с кавказской фантастикой?
Я, конечно, мечтаю о такой книге на осетинском языке, но мне трудно перевести с русского на осетинский, потому что я его не знаю. Надеюсь, получится найти специалиста. И думаю, кто-то другой сможет лучше, чем я, проиллюстрировать такую книгу в национальном сеттинге. Всё-таки в Осетии есть люди, которые умеют рисовать. Я не стремлюсь зафиксироваться в этой теме. Мне интересно быть читателем и потенциальным зрителем, если будут фильмы. Я не хочу загораживать собой и своим творчеством эту зону. Наоборот, стараюсь максимально дать возможность другим самовыражаться, никак не заслонять их. Стараюсь быть крайне заинтересованным и любопытным наблюдателем.
Тогда какой из прочитанных рассказов особенно повлиял на ваши личные размышления?
Я уйду от ответа на этот вопрос, потому что мне хочется, чтобы больше авторов писало больше текстов. Если буду хвалить одних, то другие могут приуныть, а это противоречит моим интересам. И не только моим, но и национальным.
18.12.2025
Спасибо, что дочитали до конца!
Понравился текст? Считаете эту тему важной? Тогда поддержите его создателей — айда к нам на Boosty!
хочу помочь Чернозёму
Спасибо,
что дочитали до конца!
что дочитали до конца!
